fondsk.ru/news/2022/05/07/seryj-ukrainskij-seljanin-na-velikoj-otechestvennoj-56127.html 07.05.2022
Серый украинский селянин на Великой Отечественной
И не друг, и не враг, а так…
Когда заходит речь о Великой Отечественной войне, вспоминают обычно о героях. Значительно реже – о предателях, военных преступниках. И уж совсем мало – о субъектах серых, ничем не примечательных. Тех, которые и героизмом особо не отличались, но и предательством себя не запятнали. Между тем именно эти последние и составляют большинство на любой войне. Да и не только на войне.
«И не друг, и не враг, а так…» – пел о таких когда-то Владимир Высоцкий. Серыми становятся по разным причинам. Как правило, по своим личным качествам. Иногда в силу сложившихся обстоятельств. А случается и в результате осознанного выбора.
Украинский писатель Анатолий Димаров на войне был именно серым. В армию он попал в 1940 году по собственному желанию. Не то чтобы испытывал тягу к военной службе. Скорее наоборот. После школы Димаров собирался поступать в вуз. Воинский призыв ему не грозил по состоянию здоровья: Анатолий был глух на одно ухо (следствие перенесённой в детстве болезни) и обладал слабым зрением.
Всё изменила досадная случайность. В выпускной год он как-то отправился гулять в парк в новом пальто, купленном в расчёте и на институтское время (для малообеспеченной семьи Димаровых подобная обновка являлась серьёзным приобретением). Не заметив предупреждающего объявления, прислонился к свежевыкрашенной будке. А затем уселся (вновь-таки не заметив объявления) на окрашенную скамейку. Пальто было безнадёжно испорчено…
Рассудив, что ходить в институт ему теперь всё равно не в чем, Анатолий решил податься на срочную службу в армию (там хотя бы обмундирование выдают). Разумеется, о том, что скоро придётся не только служить, но и воевать, он не предполагал.
Чтобы обмануть предстоящую медкомиссию, Димаров выкрал из школьного медпункта таблицу, по которой проверяют зрение, и зазубрил её наизусть. Обман удался. А обмануть врача, проверявшего слух, оказалось ещё легче – кто там присматривался, насколько тщательно призывник зажимает рукой второе ухо, если проверяют первое? Искали стремящихся откосить от службы, а не наоборот.
Короче, его признали годным к строевой.
…Когда началось гитлеровское вторжение, воинскую часть, в которой служил Анатолий, переместили на запад, ближе к зоне боевых действий. Но на передовую отправлять не торопились – видимо, жалели ещё необстрелянных юнцов.
Фронт приблизился к ним сам. Это случилось через месяц после начала войны…
Собственно, первый бой для Димарова и не был боем. Он не успел выстрелить ни разу. На рассвете их позиции внезапно накрыло артиллерийским огнём. В панике Анатолий и ещё несколько бойцов с командиром забились в блиндаж. Ни о каком сопротивлении не думалось. Немцы на их участке просто перешагнули через линию окопов и пошли дальше, по пути бросив в блиндаж гранату и выпустив автоматную очередь.
Очередью Димарова и задело. Он оказался раненым в правую руку. Зато избежал смерти и плена. Сумел добраться до своих. Можно сказать, повезло.
Дальше – госпиталь в далёком тогда от фронта Сталинграде. Лечение. Выписка. Тут Анатолию повезло снова. По выздоровлении ему предложили обучаться на трехмесячных курсах водолазов-диверсантов. В случае отказа отправили бы сразу на передовую. Но Димаров, конечно, не отказался…
Обучение было нелёгким. Не выдержав занятий в холодной воде, Анатолий заболевает. Снова госпиталь, после которого ему предоставили месячный отпуск для полного выздоровления. Да ещё и разрешили выбрать место его проведения.
Выбрал он Таджикистан: там тепло, фрукты и от фронта подальше…
По окончании отпуска Димаров как обучавшийся ранее на водолазных курсах, получил назначение на Чёрное море. Шёл уже 1942 год…
До воинской части Анатолий добрался благополучно. А там на первых же учебных стрельбах ни разу не попал по мишени. Трудно сказать, специально ли он демонстрировал своё плохое зрение? Во всяком случае, его не скрывал. Сказал только, что это следствие ранения, полученного в бою.
Врач долго недоумевал, как ранение в руку могло повлиять на зрение? Но Димаров развеял его сомнения, «вспомнив», что тогда он был не только ранен, но и контужен разрывом гранаты. Медик этим объяснением удовлетворился. Ну а Анатолия комиссовали из армии – какой же из него воин с таким зрением?
Теперь он мог ехать домой – в село. Восточные районы Украины в то время ещё не были оккупированы, и им, как казалось, оккупация не грозила…
Дома Димаров наслаждался положением раненного на войне героя. Местным подросткам он с удовольствием рассказывал о своих «подвигах», а от вопроса «Сколько убил немцев?», пренебрежительно отмахивался: «Убивал, не считал!»
Им восхищались. Ему завидовали...
Но немецкое наступление возобновилось…
Мать Анатолия и его тётка (жившая с ними сестра матери) как учительницы получили предписание уходить в тыл. Димаров отправился вместе с ними…
Тягостной была эта эвакуация. Женщины, дети, старики, вперемешку с отставшими от своих частей солдатами, кто в повозке, а кто пешком, уныло двигались в восточном направлении. До какого предела следует идти, где фронт, где враг? Об этом никто не знал. Однажды в колонне раздался крик: «Немцы!»
Немцев по близости не было, но паника охватила людей. Анатолия в том числе. Схватив вещмешок и оставив на произвол судьбы мать с тёткой, он бросился наутёк.
Бежал без оглядки. Когда успокоился и перевёл дух, никого из знакомых рядом не обнаружил. Примкнул к группе отступающих солдат (сам он тоже был одет в военную форму). С ними и продолжил движение.
Вскоре выяснилось, что фронт обогнал отступающих. Теперь они брели по территории, занятой противником. Каждый старался спастись, как мог. Группа таяла с каждым днём. И однажды утром Димаров проснулся в одиночестве…
Он попросился в ближайший дом. Хозяйка пожалела солдатика. Накормила. Рассказала, что немцы были в их селе и ушли дальше на восток. Посоветовала возвращаться домой. Дала переодеться в гражданское (вещи её сына – тот где-то воевал, мать не имела о нём известий и надеялась, что, может быть, и ему кто-то так поможет). Снабдила кое-какими продуктами в дорогу. И Анатолий тронулся в обратный путь.
Без приключений не обошлось и на этот раз. Димарова перехватили румынские солдаты – союзники немцев. Ограбили (отобрали продукты), но отпустили. Главное, домой он добрался целым и невредимым.
На его счастье, мать с тёткой были уже там. Им тоже повезло, они уцелели.
Началась жизнь в оккупации…
В страдную пору Анатолий два месяца напряжённо трудился на полях. По собственному признанию, помогал заготовлять продовольствие для немецкой армии.
Это не являлось намеренным предательством. Другого выхода у местных жителей не было. Тех, кто отказывался работать на оккупанта добровольно, принуждали к этому. Непокорных уничтожали.
…Когда уборка урожая закончилась, Димаров смог перевести дух. Свободное время он проводил за игрой в карты с 16-17-летними подростками (самому Анатолию уже исполнилось двадцать). Наверное, так бы за картами и пересидел всю оккупацию, но подростки решили создать партизанский отряд. Кого сделать командиром, вопросов не возникало. Кого же ещё, как не человека с боевым опытом, без счёта убивавшего врагов, раненого на фронте героя?
Отказаться Димаров не мог, репутация не позволяла. И оказался «во главе партизанского отряда». Впрочем, «отряда» – слишком сильно сказано. Вместе с Анатолием их насчитывалось четыре человека.
С оружием проблем не было. Оно в обильном количестве лежало на полях недавних сражений. Нашли даже пулемёт, который сняли с подбитого танка и перенесли в вырытую в лесу землянку.
Трудность заключалась в ином. Подростки не знали, что делать, как воевать? Их «боевой командир» тоже не знал (хотя сами юные партизаны об этом не догадывались). Да и немцев в селе не было, одни полицаи.
Вот против полицаев и было решено провести «акцию». Ночью подростки отправились мазать дёгтем их ворота. Нескольким успели перемазать. Потом их спугнули, и удирая, тот, у кого было ведро с дёгтем, споткнулся, вылив на землю драгоценный «боеприпас». На том вся вылазка и закончилась.
Правда, Димаров непосредственного участия в мазне ворот не принимал. Предпочёл «стоять на стрёме».
В остальном вся «партизанская деятельность» ограничивалась разговорами и мечтаниями. Ребята рассуждали о том, что хорошо бы подорвать такой-то мост, когда по нему будут двигаться немецкие войска. Или пустить под откос немецкий эшелон. Только говорили, ничего не предпринимая.
По-настоящему боевую акцию они предприняли один раз – в ноябре 1942-го. В селе на ночёвку остановился отряд полицаев, отправлявшийся с карательной целью в места деятельности настоящих партизан. Вечером начальство отряда собралось пьянствовать в доме местной самогонщицы. Вот этот дом подростки и обстреляли ночью из пулемёта (благо жила самогонщица на краю села).
Убить никого не убили, но карателей переполошили. Решив, что подверглись нападению крупного партизанского соединения, те открыли беспорядочную пальбу в разные стороны. Нападавших к тому времени и след простыл.
Хотя и на этот раз непосредственного участия в стрельбе Анатолий не принял. Просто сидел рядом с пулемётчиком.
Затем опять всё вернулось к мечтаниям и разговорам, перемежёванным игрой в карты. Так закончился 1942 и начался 1943 год…
Не тот самый Мюнхгаузен
fondsk.ru/news/2022/05/07/ne-tot-samyj-mjunhgauzen-56128.html 07.05.2022
Как советское превращалось в антисоветское, или Небезобидные лгуны
…А потом пришли наши. Пришли неожиданно. О ситуации на фронте Димаров и его подчинённые никакого представления не имели. О наступлении Красной армии они узнали, лишь увидев удирающих полицаев.
Вот тогда решились на повторную акцию, издалека обстреляв бегущих. Опять же никого не убили, но, по словам Анатолия, «хоть настрелялись вволю».
Затем последовал новый призыв в армию. Брали тогда всех, кто подходил по возрасту и не имел видимых физических изъянов. На медицинские справки внимания не обращали.
Анатолия признали годным к строевой. Он и не сопротивлялся (не имело смыла).
Вооружали новобранцев чем попало. Часто – трофейным оружием. Димарову достался итальянский карабин, но… без патронов. С этим карабином и повели в атаку на укрепление противника…
Анатолий вновь не геройствовал. Вперёд не лез. Как только немцы открыли огонь, упал на землю. Точнее, на лёд (наступление шло по замёрзшему водохранилищу).
По залёгшим цепям гитлеровцы стали стрелять и миномётов. Разрывом одной из мин Димарова ранило…
И снова госпиталь… Рана вновь оказалась неопасной. Поправился Анатолий быстро, но госпиталя не покидал. Он помогал санитаркам ухаживать за ранеными, выносил помои и больше всего хотел пристроиться тут на службу, чтобы за этими занятиями дождаться окончания войны. Дождался же своего соратника по партизанству.
Надо же было такому случиться: когда Димаров в очередной раз выносил помои, мимо госпиталя проходил его бывший подчинённый! Заметив вчерашнего начальника, занятого столь малопочётным делом, он возмутился: «Наш командир не должен выносить помои!»
И как ни уговаривал его Анатолий не вмешиваться, недавний боевой побратим был непреклонен. Он пошёл требовать уважения к «герою войны». И добился своего. Из госпиталя Димарова выписали, вернув в село секретарём сельсовета.
Всё бы хорошо, но слишком велика была вероятность, что с этой должности его опять заберут в армию.
Выручила мать. В то время в одном из окрестных сёл расположилась редакция республиканской газеты «Радянська Украина», органа ЦК КП(б)У (главнейшие центры Украинской ССР ещё находились под оккупацией и редакция ютилась где придётся). Мать Анатолия пришла туда, принесла тетрадку со школьными стихами сына и попросила принять его на работу. По понятным причинам в журналистике тогда ощущался недостаток грамотных людей. И после дополнительной проверки на благонадёжность Димарова приняли. Как оказалось, вовремя.
Спустя какое-то время его таки попытались снова призвать на военную службу. Медкомиссия вновь признала Анатолия годным к строевой. Но он уже успел обзавестись нужными знакомствами, благодаря чему получил освобождение от армии. Война для него закончилась. Началась работа в журналистике. Шёл август 1943 года…
Через несколько лет журналистская карьера плавно переросла в литературную…
Жизнь складывалась успешно. Димаров вступил в партию. Стал членом Союза писателей. Успел поучиться в Литературном институте в Москве.
Выходец из глухого села, он перебрался на жительство в областной центр – Луцк (работал в редакции газеты «Радянська Волынь»). Позднее – в другой областной центр, покрупнее (Львов). Оттуда – в столицу республики.
В Киеве получил квартиру в престижном районе. Жил в своё удовольствие. При случае не забывал козырнуть статусом инвалида войны, фронтовика.
Его произведения регулярно издавались, принося автору щедрые гонорары. В 1981 году Анатолий (теперь уже – Анатолий Андреевич) был даже удостоен высшей в УССР Шевченковской премии. Ну а после развала СССР, не жалея красок, Димаров стал рассказывать, как настрадался при советской власти, как нещадно его притесняли, держали «в чёрном теле».
Всё это совершенно обычно для украинских писателей, переживших Советский Союз. И творчество его было самым обычным. Серым, как и у большинства коллег-долгожителей. В полном соответствии с политикой партии.
При Сталине славил Сталина. При Хрущёве преодолевал «культ личности». При Брежневе писал о минувшей войне (весьма популярная в то время тема). В перестройку вновь занялся критикой сталинщины, на сей раз уже более резко. После 1991 года объявил, что в душе давно уже (ещё в сталинскую эпоху!) стал украинским националистом. И принялся переделывать свои произведения, чтобы соответствовать изменившейся политической конъюнктуре. Всё советское из текстов убиралось. Антисоветское добавлялось. Дескать, раньше не мог такого написать, вынужден был подчиняться требованиям цензуры, а теперь – свобода!
И здесь, как видим, всё заурядно. Такой же переделкой в 90-х годах занимались и Олесь Гончар[1], и Владимир Яворивский, и многие другие украинские писатели, в одночасье возомнившие себя совестью нации.
Вот только с Анатолием Андреевичем тут произошёл казус. В 1992 году ему исполнялось 70 лет. К такому юбилею в Союзе писателей Украины было принято специально издавать избранные сочинения своих членов (двухтомники или четырёхтомники – в зависимости от статуса автора и количества им написанного). Запланировали такое издание и для Димарова. Но, желая соответствовать «духу времени», он попросил несколько отсрочить издание, до переделки произведений.
А пока переделывал, самостийную Украину охватил кризис. Помимо прочего, в стране обнаружилась нехватка бумаги. И от планов юбилейного издания обновлённых димаровских произведений пришлось отказаться к немалому огорчению их автора.
Переделанный текст издали гораздо позже, когда Димарову было уже за восемьдесят, а, как известно, дорога ложка к обеду…
Можно было бы посочувствовать Анатолию Андреевичу. Но стоит отметить, что благодаря этой неприятности мы имеем сегодня возможность ознакомиться с относительно правдивыми димаровскими мемуарами.
Писатель начал работать над ними ещё в советское время. Писал, как уверяет, «в стол», не думая о публикации. Сначала не думал, а в начале 90-х не мог издать по той же причине, что и юбилейный двухтомник. Однако из случившегося Димаров извлёк урок. И когда в конце 1990-х годов неожиданно нашёлся спонсор из диаспоры, предложивший выпустить мемуары в свет, Анатолий Андреевич не стал просить время на кардинальную переработку. Согласился без лишних разговоров. Если и внёс в текст воспоминаний исправления, то небольшие.
В основном по этим мемуарам и изложены выше факты его военной биографии.
Нельзя ручаться за полную достоверность тех воспоминаний. Автор мог сознательно что-то приукрасить, о чём-то умолчать, а что-то забыть. Мемуары есть мемуары. Но в целом они производят впечатление более или менее правдивой версии событий.
Версии, которая уже не могла устроить Димарова постсоветской эпохи. И потому он представил обществу другую версию своего военного прошлого. Изложил её в многочисленных интервью для СМИ. Чем-то эта последняя версия напоминает россказни знаменитого барона Мюнхгаузена. Можно сказать, Анатолий Андреевич стремился подражать этому литературному персонажу.
Удалось это только отчасти. Лишь в том смысле, что и барон, и Димаров рассказывали небылицы. Только барон, известный нам из произведения Рудольфа Эриха Распе (как правило, в адаптации Корнея Чуковского), из многосерийного мультфильма или из замечательного фильма «Тот самый Мюнхгаузен» с Олегом Янковским в главной роли, являлся забавным, симпатичным и, в общем-то, безобидным лгуном.
Его украинский подражатель – нечто иное. Это был не тот самый Мюнхгаузен, а совсем другой – злобный и агрессивный враль, ложь которого далеко не безобидна.
Такие врали сейчас и в чести на Украине.
На фото: Анатолий Димаров
Дмитрий ФОМЕНКО
|