|
Опубликовано https://t.me/spydell_finance/2118 24.10.2022,
Цитировано «Глазьев для думающих людей» t.me/glazieview/2376
Структурный кризис Западной цивилизации.
Ответные меры на COVID и санкционные ответные меры на СВО на Украине Блока коллективного Запада выступили катализатором системных и долгосрочных проблем в неустойчивой конструкции. Почему кризис не завершится мягкой посадкой в рамках типичных бизнес-циклов?
Какие деструктивные процессы действуют на страны коллективного Запада?
• Демографическая ситуация. Более 20 лет назад сформировался устойчивый тренд на снижение количества дееспособных людей в трудоспособном возрасте (15-64). Продолжительность жизни растет, как следствие и количество пенсионеров, а рождаемость снижается. Эта тенденция особо сильно проявляется в Европе.
Демографический провал не удастся компенсировать, т.к. в следующие 10-20 лет в репродуктивный возраст войдет население в категории 5-14 лет, которое на минимуме за всю историю в структуре общего количества населения.
Проблема решается мигрантами из Восточной Европы, Африки и Ближнего Востока, что несет в себе социо-культурные сдвиги и сопутствующие долгосрочные проблемы.
• Снижение склонности и мотивации к труду. Чем более благополучное общество, тем ниже способность к усердному, упорному и продуктивному труду. Люди становятся более ленивыми, инертными и низко продуктивными.
Данная тенденция в наибольшей степени поразила США, где в границах трудоспособного населения растет доля тех, кто не включен в рабочую силу – не хочет и не стремится искать работу вне факторов здоровья или условий труда.
Это означает, что текущих доходов (от финансовых активов, сдачи недвижимости в аренду, от наследства или от социальных выплат правительства) достаточно, чтобы сохранять уровень жизни в соответствии с потенциальными доходами от трудовой деятельности.
Это приводит к инфлированию зарплат и снижению квалификации рабочей силы, к деградации трудовых ресурсов.
• Предел насыщения потребительского спроса наиболее выражено проявляется в монолитном, сформированном обществе. Это не значит, что потребности всех и каждого удовлетворены. Это значит, что в пределах доходных кластеров населения потребности в товарах и услугах удовлетворены в соответствии с материальным благополучием этой группы.
Есть категория бедных, которая удовлетворила свои потребности в еде и одежде (в соответствии со своим платежеспособным спросом), но их доходы не позволяют выйти на другой уровень потребления – дорогостоящие товары длительного пользования, либо более качественная одежда и так далее.
Есть категория среднего класса, доходы которых позволяют купить машину, но не позволяют купить недвижимость за собственные средства или более качественную/премиальную продукцию. Эту логику можно распространить на любую доходную группу населения.
Трансфер от одной доходной группы к другой не происходит спонтанно, а зависит от макроэкономических, политических, структурных и персональных факторов.
• Снижение производительности труда. С 1939 года до 2012 год (за 73 года) производительность промышленных рабочих в США выросла в 10 раз! С 2012 по 2022 без изменений – ноль процентов!
При этом обширная экономическая деградация наиболее сильно выражена в сегменте экономики, которая в наименьшей степени автоматизирована, например общепит. На 1 квартал 2022 производительность труда в сегменте общественного питания (кафе, бары и рестораны) на 13% меньше, чем в 2005. На 20% обвалилась производительность труда в строительстве с 2005 года.
Сами процессы снижения производительности труда долгосрочные . Сейчас производительность поддерживается информационной экономикой и высокомаржинальной сферой услуг, тогда как рост производительности в промышленности и низкомаржинальной сфере услуг практически полностью остановился.
• Снижение импульса технологического развития. Исторически основные импульсы роста мировой экономики происходили при смене технологических укладов. По мере исчерпания возможностей для эволюции технологий в пределах технологического уклада обычно следует рецессия, как предвестник скорого появления революционных технологий и изменений в обществе, но не всегда…
Период перестройки общества и технологий может задержаться надолго.
Технологический уклад не только расширяет номенклатуру товаров и видов услуг, но и способствует росту производительности труда. Важно отметить, что при смене технологических укладов происходят необратимые трансформации в отраслевой структуре экономики и занятости.
Однако сейчас эти процессы заморожены, т.к. основные инновации в экономке произошли с 1940 по 2010, а последние 10 лет технологический прогресс фрагментирован лишь в инфотехе и биотехе.
• Вырожденная структура экономики, когда резко снижается темп структурных трансформаций (изменения пропорций отраслей и торговых, финансовых потоков). Отраслевая подвижность есть результат отбора и исключений, поиск эффективности и как следствие интенсификация инвестиций, прогресса и инноваций.
Монолитная, сформированная конструкция экономики есть результат конкуренции и времени, когда все слабые звенья цепи выбиты, маржинальность бизнеса стабилизировалась. Экономика утрачивает импульс развития и экономические агенты концентрируются на сохранении баланса межотраслевых пропорций.
Рыночный пример: дивидендные аристократы, где выручка и маржинальность не растет годами, но высокие и предсказуемые дивиденды по сравнению с инновационными компаниями, которые быстро рождаются, есть риск высокой смертности, но при этом экспансия операционных показателей исчисляется десятками и сотнями процентов.
• Закат глобалистских проектов, остановка геополитической, финансовой и торговой экспансии. Эти процессы начались в 80-х годах, резко ускорились после крушения СССР, вышли на экспоненциальную траекторию с 2002 года, но с 2009 финансовый и торговый глобализм резко замедлился.
С 2015-2017 есть все признаки остановки глобализма, которые проявляются все ярче с 2018 года по азиатскому направлению, по крайней мере, с точки зрения экспансии коллективного Запада. Фрагментация мира ускорилась в несколько раз.
• Снижение эффективности бизнеса, снижение рентабельности и отдачи от инвестиций. Высокая маржинальность бывает на траектории экспансии бизнеса.
Фаза зарождения и развития технологий (здесь самые высокие риски бизнеса, но при это самая высокая маржинальность), далее фаза быстрого расширения (массового использования, подключения к выпуску все большего круга участников), последняя фаза предполагает конец быстрой фазы роста и снижение темпов технологического прогресса в пределах технологического уклада (затухание прогресса, стагнация).
На последней фазе конкуренция наивысшая, риски бизнеса снижаются, т.к. растет предсказуемость и адаптация, но следствием этого является снижение маржинальности, что частично компенсируется картельными сговорами между крупными корпорациями.
• Дисбаланс между финансовым и материальным капиталом. После 2009 года эти проблемы стали особенно острыми, когда образовалась фундаментальная диспропорция между объемом финансового капитала и дефицитом точек приложения этого капитала в реальной экономике. Это напрямую отражалось в инфлировании финансовых активов и надуванию пузырей везде, где только возможно.
• Высокая долговая нагрузка, которая сковывает пространство для маневров, нагружая бизнес расходами по обслуживанию долгов – это снижает инвестиции и инновации в развитие технологий и бизнес процессов. Про долговую нагрузку было очень много статей в моем канале.
Это не исчерпывающий список, здесь не учтены политические процессы, фактор деградации элиты и прочие процессы.
Все это в совокупности в разных пропорциях и приоритетах сказывается на устойчивости системы.
Логика кризиса.
США, Европа, Япония и прочие крупные развитые страны имеют практически идентичные структурные проблемы в разных пропорциях и с разной интенсивностью проявления симптомов.
Кратко по основным проблемам:
• Демографические проблемы – стареющее население и рекордно низкая доля молодого поколения, приводящая к низкому коэффициенту текущей и будущей рождаемости, что образует разрыв в трудоспособной рабочей силе в структуре общего населения.
• Снижение склонности и мотивации к труду – растет количество людей, не включенных в состав рабочей силы, находясь в трудоспособном возрасте.
• Предел насыщения потребительского спроса в рамках существующих доходных кластеров.
• Снижение темпов структурных трансформаций и отраслевой подвижности (изменений пропорции отраслей в экономике на более доходные и маржинальные), что ограничивает социальные лифты в рамках доходных кластеров.
• Снижение импульса технологического развития и инноваций, когда все основные технологии были внедрены в 20 веке, а информационная экономика имеет очень важное, но ограниченное влияние в масштабе всей экономики.
• Снижение производительности труда, что особо выражено проявляется в сервисной экономике, где затруднен процесс автоматизации производства.
• Закат глобалистских проектов и резкое замедление финансовой и торговой экспансии. Сепарация мира на два полюса.
• Снижение эффективности и рентабельности бизнеса в условиях «выжженной земли» агрессивной конкуренции транснациональных корпораций, захватывающих самые приоритетные и перспективные направления.
• Дисбаланс между финансовым и материальным капиталом, приводящий к образованию пузырей на рынке активов.
• Запредельна долговая нагрузка, ограничивающая пространство для инвестиций и инноваций.
• Деградация политической элиты – снижение качества управления и точности реагирования на кризисные процессы.
Основной набор инструментов для борьбы с кризисом крайне узок и примитивен.
• Со стороны Центральных банков: снижение ставок, смягчение финансовых условий (больше дешевой ликвидности по первому требованию, снижение залоговых требований, расширение программ финансовой поддержки, удлинение сроков поддержки), запуск программ выкупа активов.
• Со стороны центральных правительств – снижение налогов, фискальные стимулы бизнесу и населению – льготные, субсидируемые кредиты, взятие на баланс государства токсичных активов, прямые субсидии бизнесу, вертолетные деньги населению (адресная поддержка через пособия, дотации и субсидии).
До каких пор это работает? Этот вечный двигатель работает, пока «шарманка крутится», то есть когда низкая инфляция. Соответственно, единственный триггер, способный нарушить баланс – это инфляция.
В чем выражается инфляция?
• В фундаментальном дисбалансе спроса и предложения (жрать хотят все, но работать не хочет никто или работают с низкой отдачей). В текущих реалиях это может решаться только через обвал спроса, т.к. повысить производительность и объем выпуска в западном мире практически невозможно.
• В подрыве доверия к фиатным деньгам, что выражается в инфляционных ожиданиях – потратить сейчас, потому что завтра будет дороже. Восстановить доверие можно только через последовательные и непримиримые меры по поглощению инфляции. Вот именно поэтому с июня глава ФРС демонстрирует ожесточение и готовность бороться с инфляцией «любой ценой, даже через экономическую боль».
• Снижение качества рабочей силы приводит к инфлированию зарплат, как результат борьбы работодателей за квалифицированные и/или трудоспособные кадры, что раскручивает инфляционную спираль.
И вот тут подходим к главному. Чтобы восстановить доверие, ФРС намерена действовать жестко, даже с перехлестом, одновременно решая проблему дефицита притока иностранного капитала, манипулируя дифференциалом процентных ставок и финансовых условий долларовой зоны и прочих валютных зон.
Действуя жестко, США неизбежно спотыкнется и нарвется на коллапс перекредитованных заемщиков. Система в принципе не адаптирована под текущие запредельные ставки и исключительно высокую скорость подъема ставок, не предполагающую возможность адаптации.
Чтобы понимать масштаб – ровно год назад однолетнике векселя Минфина США давали доходность 0.11% (одна десятая процента – это к вопросу о способности рынка предсказывать будущее на коротком горизонте планирования), сейчас 4.66% – это максимум с июля 2007.
За всю историю долгового рынка США было всего два эпизода подобной скорости роста доходности (свыше 4.6 п. п. за год) – это март 1980 и май 1981. Все, больше аналогов не было.
10-летние трежерис уверенно прорвали рубеж в 4%, балансируя около 4.2% – максимум с декабря 2007. Изменение за год составляет свыше 2.55 п. п. За последние 70 лет было три эпизода подобного разгона ставок – февраль 1980, апрель 1981 и май 1984.
Как видно, процентный шок беспрецедентный. Нельзя сравнивать начало 80-х и 2022. Это два совершенно разных мира, не имеющих ничего общего – прям вообще ничего.
• Вся современная инфраструктура взаимных фондов и инвестиционных банков начала зарождаться после инфляционного кризиса 80-х.
Вдуматься только, как они разрослись: Money Market Funds – объем активов 5.1 трлн долл; Mutual Funds – 18 трлн долл; Closed-End Funds и Exchange-Traded Funds – объем активов около 6.5 трлн долл. К этому можно добавить различные помойки типа GSE, AMP и GSE Mortgage Pools с активами в 2.6 трлн, Asset-Backed Securities еще 1.5 трлн.
Далее брокеры, дилеры, финансовые холдинги — это еще сверху 12 трлн долл. Снижение процентных ставок, либерализация финансовых нормативов и смягчение финансовых условий дали ход всей этой несуразности. Их почти не было в начале 80х. Существовали лишь, как малозначительно и ограниченное приложение к традиционным банкам.
Все это, не считая коммерческих и инвестиционных банков, плюс пенсионные и страховые фонды. Все в совокупности без учета ФРС имеют активов свыше 125 трлн долл.
• Во-вторых, важно отметить, – долговая нагрузка нефинансового сектора в начале 80-х составляла 140-150% от ВВП, сейчас свыше 330%. То, что было позволено сделать 40 лет назад невозможно повторить сейчас.
• В-третьих, 15 лет нулевых ставок и бесконечного QE настолько развратили систему и привели к систематическому пренебрежению правилам риск менеджмента и нарушению меры и баланса (крупнейший в истории человечества пузырь на рынке активов 2021 как бы символизирует об этом), что переход в иную реальность неизбежно вызовет шок.
• В-четвертых, система в 80-х годах имела потенциал и способность к органическому, естественному росту. Не было проблем с демографией и качеством трудовых ресурсов, не было проблем с поиском точек приложения капитала, производительность труда имело пространство для расширения.
Тогда не было проблем с инновационным развитием и отраслевой трансформацией (информационная экономика только зарождалась), ровно как и глобализация была в самой начальной точке, элита была не в пример более адекватной. Все было другое.
Поэтому 80-е и 2022 это два совершенно разных мира, а мы видим, что скорость роста ставки сопоставима с 1981, а сами ставки максимальные за 15 лет. Что будет с системой при текущих запредельных дисбалансах? Ответ очевидный.
В чем интрига? В 2008 и даже в 2020 в ответ на кризис они понижали ставки в ноль и лупили баблом из всех стволов (ФРС и Минфин США), но при проблемах в 2022-2023 подобная схема реагирования не применима.
Инфляция не позволит ФРС разойтись так, как раньше, а высокая долговая нагрузка и отсутствующий спрос на долговые инструменты из-за рекордно отрицательных реальных ставок не позволит Минфину США занимать так, как они делали всегда.
Абсолютно неразрешимое противоречие. Спасать систему надо, но нельзя – нет возможности у ФРС и нет спроса на трежерис у частного сектора.
| 