|
anlazz.livejournal.com 2023 - 05 - 02 11:16:00
Ну, а сейчас – после предыдущего поста – пришло время поговорить о том, чем же является т.н. «фашистская идеология», как она возникает и к чему приводит. На самом деле, кстати, я уже не раз это делал – но имеется потребность повториться.
Итак, в чем же состоит эта «идеология». А состоит она в том, что, во-первых, все люди делятся на «сорта» – на некие отделенные друг от друга и неравноценные группы. (Именно неравноценные – вплоть до того, что группа может считаться «вредной» и требующей уничтожения.) Во-вторых же, «более полезные» группы имеют полное право – и более, того, необходимость – жить за счет «менее болезных». Все. Больше ничего в фашизме нет – все остальное, вроде «вождизма», национализма или экспансионизма выступает последствиями всего этого.
Отдельно хочется сказать про антикоммунизм. Потому, что он появляется тут «автоматически»: нетрудно догадаться, что «фашистский базис» полностью противоречит коммунистическому миропредставлению. То есть, антагонизм фашизма и коммунизма возникает не столько потому, что фашистов – то есть, носителей фашистской идеологии – создают в качестве противовеса коммунистическому движению, сколько потому, что они (фашисты) возникают на базе идей, полностью противоположных коммунистическим. И лишь только после этого на них «обращает внимание» крупный капитал. (Собственно, это очевидно: и Муссолини, и Гитлер стали «государственными деятелями» только послед того, как за ними пошло достаточное количество людей.)
Но почему же возникает эта идеология? В смысле: почему же после более, чем столетнего «господства» либерализма с его пусть условным – но равенством – наступает время популярности чего-то обратного? На самом деле ответ тут очевиден: дело в том, что «столетнее царство либерализма» практически все время своего существования было весьма условным. Ну да: например, в считающейся либеральной Великобритании XIX столетия в реальности наличествовал и престол абсолютного монарха. (Все указания уровня «царствует, но не правит» – это исключительно пропагандистский шаблон.) И огромное количество наследственных лендлордов, которые, собственно, и определяли реальную политику страны – в отличие от «выборов», кои уже тогда были разновидностью «политического цирка». Ну, и вообще, «старые деньги» – это «старые деньги», не только в Великобритании, разумеется.
И эти самые «старые деньги» прекрасно правили миром вплоть до условного 1917 года. Да, в определенной мере, они «разбавлялись» деньгами «новыми» – но приток последних был, разумеется, ограничен. (А количество тех, кто «сумел войти в элиту» – на самом деле ничтожен, и если бы эти случаи, как случай с Рокфеллером или Эдиссоном, не раздувались прессой, то их можно было бы считать несущественными даже для США.) Поэтому общество «дореволюционного типа» было, фактически, «кастовым» – в том смысле, что делилось на четко ограниченные категории даже без формального указания на это. Просто «по традиции». И господа всегда были господами, а рабы – рабами. А вот с указанного момента эти традиции существенно нарушились – скажем, в плане широкого распространения социал-демократии, в рамках которой «истинные» потеряли часть своих доходов, а «нищеброды» – получили. (Это хорошо заметно, например, по резкому сокращению числа прислуги: если в belle epoique иметь, как минимум, горничную-кухарку мог позволить себе любой представитель «умственного труда» – вроде клерка в банке – то уже в интербеллуме это стало привилегией «верхнего среднего класса».)
Понятно, что устраивало это не всех – например, та же мелкая буржуазия пострадала очень сильно. (Ранее она могла за гроши нанимать подсобных рабочих – а теперь нет, и конкурентоспособность ее упала крайне сильно.) Причем, если у «крупняка» речь шла только о падении прибыли, то «мелочь» оказалась перед очевидной угрозой пролетаризации – со всеми вытекающими последствиями. Дальше, думаю, особо говорить не надо: конечно, открытого понимания того, что слом кастовости привел к крушению благополучия не было. Но неявно «что-то подобное» ощущалось достаточно сильно. (Собственно, можно открыть любое произведение интербеллума – и увидеть тот факт, что мир воспринимался «сломанным».)
Поэтому те люди, которые обещали «восстановить норму», стали крайне популярным. Разумеется, с одним моментом: понятно, что от указанного слома часть «мелочи» все же выиграло, и поэтому полностью «вернуть все взад» – вплоть до роли аристократии и религии – никто не хотел. Поэтому те группы, за счет которых должно было произойти «восстановление нормальности», выбирались «за пределами своих». В идеале – вообще вне страны, как это произошло в Италии. В Германии, по ряду причин, пошло несколько не так: вместе со славянам – кои и рассматривались, как те, кто должен заплатить своим благополучием и жизнью за благоденствие немцев, в этом «списке» оказались и евреи, включая германских. Но эта «фишка» – то есть, тотальный антисемитизм, включающий ненависть к «своем», германским евреям – был именно что германской особенностью. В основном же «заплатить должны были чужие».
То есть, еще раз: причиной появления фашисткой идеологии – то есть, указанной идеи о том, что надо делить людей «на сорта» и жить за счет «низкосортных» – действительно стали те перемены, которые были «индуцированы» появлением СССР. (О том, что ликвидация реальной кастовой системы после 1917 года была связана именно с Российской Революцией, говорилось уже не раз.) Потому, что если бы этого не произошло – если бы после Первой Мировой войны сохранилась «прежняя система», основанная на абсолютном традиционном неравенстве – то никакого фашизма не нужно было бы. (Власть сильных прекрасно обходилась безо всей этой мишуры, вроде факельных шествий и «тоталитарной партии».)
Именно отсюда проистекает генетический, априорный антисоветизм фашизма – кстати, заметный еще в Италии, а уже в Германии выражающийся очень ярко – который, собственно, и порождает антикоммунизм, как таковой. (Еще раз: вопреки традиционным представлениям, фашисты противостоят не столько «своим» коммунистам, «своему» рабочему движению, сколько «безбожным большевикам», которые для них есть центр мирового зла. И, по существу, «свои» опасны только тем, что несут «большевистскую заразу», тот самый «азиатский ужас», который до смерти пугал обывателя в интербеллуме. (Впрочем, и не в интербеллуме – тоже.)
И – как не удивительно, а точнее, совершенно не удивительно – этот момент проявляется во всех видах фашизма, включая «квазифашизм» Третьего Мира. В том смысле, что главным врагом тут выступает именно «большевизм» (в позднесоветское время именуемый «совком»). Поэтому-то разнообразные «левые» в той же «квазифашисткой» Финляндии вполне могли иметь определенное представительство: пускай существуют, главное – чтобы со Сталиным не связаны были. Ну, а если связаны... тут, думаю, все понятно: судьба Тельмана хорошо известна.
Собственно, именно поэтому «фашистский блок» носил название «Антикоминтерновский пакт» – то есть, подчеркивалось именно что противостояние его Коммунистическому (III) Интернационалу, который, в свою очередь, твердо связывался с СССР. То есть, «тогда» всем все было понятно – в отличие от текущего времени. Но об этом моменте – то есть, о том, почему сейчас такие проблемы с пониманием «сути фашизма» – будет сказано уже отдельно. (Хотя и так понятно, что связано это с тем колоссальные «самоотрицанием советскости», которое буквально пропитывает всех «наших» умных людей. Даже если они это и не признают.) Тут же хочется сказать несколько о другом.
О том, что указанная дихотомия «фашистский/советский» – как уже не раз говорилось – прекрасно наблюдается сейчас практически везде. В том смысле, что те, кто исповедуют фашистскую идеологию – то есть, указанную концепцию «разделения и жизни за чужой счет» – те, разумеется, целиком и полностью отрицают СССР с его опыт. И наоборот: все, кто отрицает СССР, отрицает идеи, лежащие в его основе – рано или поздно, но оказывается на стороне фашистов. Даже если изначально они были самыми «левыми из левых», цитировали Маркса и говорили о рабочем движении. Потому, что да: или Сталин, или Гитлер – и никаких «третьих путей». (А если такие объявляются, то закономерно оказываются на фашистской стороне.)
P. S. Кстати, отсюда, собственно, и проистекает массовая фашизация т.н. «постсоветского пространства» за исключением России. Дело в том, что у этого самого «пространства» нет никакой основы существования, за исключением антисоветизма. Вот РФ да, реально может переключиться с антисоветского дискурса на просоветский – и все будет хорошо. А различные Украины, Грузии, Молдовы и прочие Эстонии сделать это не могут: советское для них смерти подобно. (Потому, что СССР был – помимо своего всемирноисторического значения – развитием «русского проекта», и от этого никуда не денешься.)
Поэтому «конечной точкой» для развития всех этих режимов выступает только фашизм. Да, этого мало кому хочется – но от судьбы не уйдешь. Или уйдешь? У Батьки, кажется, получилось...
|
