КАК БЫЛ АННЕКСИРОВАН КРЫМ ПОСТСОВЕТСКОЙ УКРАИНОЙ
Исходным пунктом всех нынешних драматических событий, связанных с Украиной, СВО и Западом, является передача Советской властью российского Крыма, Донбасса и прочих территорий в административное ведение УССР. Сразу подчеркнем – УССР, а не постсоветской Украине.
Сейчас складывается любопытная ситуация. Кремль оспаривает легитимность этих решений Советской власти, а Запад поддерживает, словно забыл о своем отрицании Советского права. Подоплека этого диссонанса проста. Развал Советского государства в нарушение его конституции оказался болезненным процессом, вскрывшим несостоятельность решений поделить многонациональную страну в соответствии с границами, существовавшими на дату объявления роспуска СССР.
Эти решения беловежских заговорщиков, в угоду Западу, игнорировали исторический контекст отношений между советскими республиками и их взаимозависимость в обеспечении суверенитета и безопасности государств постсоветского пространства. Поэтому то, что во время существования СССР способствовало укреплению единства и целостности страны, превратилось в постсоветское время в свою противоположность - фактор разъединения и распада. Однако Запад заинтересован именно в простом решении проблемы границ бывших советских республик. Ведь оно отвечает его давнему стремлению отбросить Россию чуть ли не в допетровские времена.
Как иначе трактовать сцены, которые наблюдаются по телеящику? В одной из них какой-то французский министр обрушивал яростные эскапады на левую оппозицию. – Крым – украинский! - кричал он, - Донбасс – украинский! - Этого нельзя, мол, оспорить. Думаю, по этой же причине столь пренебрежительно высказался по глубокой по аналитике и содержательной беседе Путина и Такера Карлсона канцлер ФРГ Олаф Шольц.
Может, канцлер обиделся? Но на кого? Ведь не Путин обзывал Олафа «ливерной колбасой». В этом повинен бывший посол Украины. Но вместо того, чтобы обидеться, Шольц и Ко поставляют Киеву «леопарды», ракеты, дальнобойную артиллерию и деньги. Когда попал в американский отстойник – тут уже не до обид.
Что касается роли права и справедливости в украинском вопросе, то здесь надо разобраться. Со времени передачи Крымской области из состава РСФСР в состав УССР 19 февраля 1954 года прошло 70 лет. Срок солидный даже по меркам истории. Почти столько же существовал СССР.
Главные вехи этого исторического периода – сама передача, развал СССР, кровавый госпереворот на киевском майдане и последний акт трагедии – СВО. Как выглядят события с правовой точки зрения? Правильный ответ на этот вопрос позволяет судить о моральном превосходстве той или иной стороны. Моральное превосходство придает силу, а сила ломит натовскую солому, неспособную воспринимать мораль и нравственность.
Во время передачи полуострова УССР мне, уроженцу российского Крыма, было 12 лет. Возраст не особенно зрелый, но достаточный для того, чтобы воспринимать реальный ход событий самому и оценить настроения населения на бытовом уровне. Я, конечно, не знал, как отнеслись к передаче крымские власти. Не интересовался и, вообще, не знал, что первый секретарь Крымского обкома КПСС Павел Титов выступил против передачи области в состав Украинской ССР.
А если бы знал? Вряд ли бы отнесся к частному мнению Титова, как к некоему предвидению того, что настанет трагический момент развала СССР, в результате чего Украина отделится от России, что постепенно на Украине придет к власти русофобская бандеровская клика с ее наглыми притязаниями на владение Крымом. Скорее всего, я, да и, пожалуй, большинство крымчан, расценил бы позицию Титова как местнический патриотизм, не вдаваясь в подробности, был ли он замешан на корысти или на субъективных идейных предпочтениях.
В любом случае это противоречило принципам пролетарского интернационализма, на которых меня и моих сверстников воспитывали. Кремль лучше знал, какое административное деление СССР предпочтительнее. «Жираф большой, ему видней». На нас, крымчан, больше впечатления производила кампания прославления 300-летия воссоединения Украины с Россией, фильм «300 лет тому…» и т.п..
Помню, в школе на уроке пения мы разучивали песню на украинском языке (привожу в русской транскрипции с использованием украинского і, как слышал):
Радяньска Вітчізна, як маты
Майбудня указует путь
Ніколы нам горя не знаты
Мы партіі славім велыки дела
Припев:
Гортована ты,
Наче сталь
В жестоких боях,
У боях
И с честью несешь свій прославленный стяг
До счастя ты наш народ привела
За все тоби партия слава і хвала.
Песня, как видите, не внушала опасений в лояльности УССР и распаде СССР. Украинский язык в Крыму не навязывали, хотя в короткие промежутки времени он звучал по радио. Это не будило подозрения, но вызывало одно любопытство. Забавно было читать украинские слова на редких вывесках в городе: «идальня», «цирюльня» и т.п. Не без юмора воспринимались короткие новостные сообщения на украинском языке о деятельности «головы Ради министрів СРСР Микиты Сергийивича Хрущева».
Тогда Хрущев еще не был гневным обличителем И.В. Сталина на публике, казался простым добрым парнем из народа, добравшимся до вершин власти, именно, благодаря своему бескорыстию и человеколюбию. В целом, «щирая украинщина» в Крыму не ощущалась, да и на большей части Украины, как я впоследствии убедился, тоже. Тем не менее, Крым стал украинским.
Разумеется, внутригосударственное советское административное право, отнюдь не являлось правом межгосударственным и международным. И поэтому, УССР не могла претендовать на абсолютный суверенитет над Крымом, поскольку сама являлась частью советского правового пространства.
С разрушением общего правового пространства утратили значение и правовые системы его частей. Все рассуждения о неправомерности Указа Президиума Верховного Совета СССР о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР, о «подарке» Украине или незыблемом и вечном праве Украины на суверенитет над полуостровом – разговоры в пользу бедных. Они коренятся в политической обстановке сегодняшнего дня, порождающей соответствующую психологию и настроения.
Подобная политическая обстановка начала складываться к концу перестройки, когда властолюбивый Е.Б.Н., готовый «спалить дом, чтобы поджарить себе яичницу», предложил советским республикам брать столько суверенитета, сколько могут проглотить. В конце концов, СССР развалился. Но даже в таких условиях Ельцин проявлял в отношении Крыма известную сдержанность и осторожность.
Знает кошка, чье мясо съела. На заседании Верховного Совета РСФСР, когда депутаты попросили Ельцина сообщить о том, как участники беловежской встречи, обрушившей СССР, распорядились с Крымом, он ответил, что переговоры по статусу Крыма еще предстоят.
Невнятная позиция Е.Б.Н. дала возможность бывшему украинскому президенту Кравчуку сочинять впоследствии байки о том, будто он сам предлагал российскому президенту взять полуостров под суверенитет РФ, но тот, якобы, отказался. Тем не менее, эти байки свидетельствуют о том, что и у украинского руководства с самого начала не было твердой уверенности, что Крым – украинский.
Да и откуда взяться этой уверенности, если русские составляют подавляющее большинство населения полуострова, если 20 января 1991 жители полуострова высказались за воссоздание автономии в составе Украины и как субъекта союзной федерации. Почему в составе Украины? Понятно. Крымчане были законопослушными советскими гражданами. Почему «как субъект союзной федерации? Тоже понятно. Жители полуострова понимали, что только сохранение СССР обеспечит им безопасную жизнь и общение с матушкой-Россией.
Стало быть, крымчане вовсе не стремились подпасть под суверенитет постсоветской Украины. С правовой же точке зрения волеизъявление крымчан на референдуме делает притязания киевского режима на полуостров полностью несостоятельными. Скорее, включение Киевом Крыма в состав постсоветской Украины посредством обмана и спекуляций на хаосе в постсоветском пространстве вполне подпадает под определение «аннексия».
Моя трактовка проблемы вовсе не преследует цель разжечь «исторические» притязания. Этим занимаются буржуазные эксперты в корыстных политических целях. Но в вопросе о статусе Крыма речь, действительно, идет о неизменно актуальных жизненных интересах безопасности России, которые обеспечивают, либо прочные союзнические отношения Украины и России, либо абсолютный суверенитет России над полуостровом. Ведь недаром Севастополь оставался российской военной базой во все благоприятные и драматические периоды прошедшего 70-летия.
До кровавого майдана в Киеве, развязанного бандеровцами при подстрекательстве НАТО, еще сохранялась иллюзия возможности существования Крыма в составе постсоветской Украины, хотя бы на уровне внеблокового статуса страны. Однако и в это время стороны рассматривали Крым как спорную территорию. Взять, к примеру, соглашение о демаркации границы между Украиной и Россией. Ведь сухопутная граница в нем была определена только от стыка границ Украины, Белоруссии и России до Таганрога. Нет в нем статьи о демаркации границы между Крымом и Россией.
После майдана политическая ситуация кардинально изменилась. В Киеве воцарился агрессивный русофобский режим, переплюнувший в холуйстве НАТО раннего Е.Б.Н. Этот режим повел политику геноцида против всех противников госпереворота на Украине. Он сделал ставку на тотальное разрушение векового добровольного сосуществования украинцев и русских, превращение бывшей советской республики в плацдарм НАТО, который маскирует нацистское «лебенсраум» под «расширение» на Восток.
Рассматривая, подобно своим натовским хозяевам, объективное международное право, как досадную условность, киевский режим отказался завершить и задокументировать демаркацию границы с Россией в двустороннем порядке, как это предусматривает Устав ООН. Он решил провести демаркацию границы в одностороннем порядке, что противоречит международным правилам. А иначе, как Киеву достигнуть поставленной ему Вашингтоном цели – овладеть Крымом, обеспечить полное господство ВМФ НАТО в Черном море и превратить российское «внутреннее» Азовское море в «озеро» чужеземных супостатов. Россия заявила о своем полном праве игнорировать решение Киева об односторонней демаркации границы.
Границы Украины до сих пор не признаны ООН. А это означает, что такие страны НАТО, как Польша, Венгрия, Словакия и Румыния, граничат не с Украиной, а с Россией. И любое вмешательство НАТО в ее внутреннее пространство должно рассматриваться как агрессия и встретить ответные меры возмездия всеми имеющимися у Кремля средствами.
Американские эксперты оправдывают кровожадность и агрессивность Киева некими «поисками национальной идентичности». Чем, в таком случае, является для США и НАТО украинский национализм, особенно, в свете того, что сам Вашингтон настаивает на своей роли мирового гегемона, обеспечивающего порядок в международных отношениях? Видимо, чем-то вроде топора, кромсающего постсоветское пространство, большинство стран которого привержено уважению суверенитета и традиционных ценностей.
Сегодня уже нетрудно представить, что ожидало бы крымчан, если бы они в 2014 году не восстали решительно против аннексионистских притязаний на полуостров киевских марионеток НАТО. Кровавые злодеяния бандеровцев на Донбассе, в Харькове, Днепропетровске, Одессе и прочих местах служат убедительной иллюстрацией того зверского «порядка», в котором нуждаются натовские наемники-аннексионисты.
Правда, следует признать, что на первых порах и Запад проявлял некоторое понимание 70-летнего исторического контекста, свидетельствующего о незаконности притязаний бандеровцев на Крым. Такое понимание проскальзывало в рассуждениях западных политиков самого высокого ранга. Но делалось это не ради признания истины, а в попытках побудить Кремль признать легитимность самого киевского режима, установленного посредством госпереворота.
К сожалению, Кремль слишком долго велся на эти попытки, пока не убедился, что они служат выигрышу времени для милитаризации постсоветской Украины и превращения ее в плацдарм агрессии против России. Сейчас и эти иллюзии некоего «правового консенсуса» с Западом рухнули. Вопрос нормализации отношений России с Украиной Западом решается на поле боя в рамках СВО.
Смущает только нерешительность Кремля в правомерном и справедливом наказании самих натовских стран, проявляющих особую прыть в поставках оружия Киеву, которое используется для ударов по российской территории. Чего он боится? Ядерного апокалипсиса? Но почему бы не заставить сами страны НАТО бояться Армагеддона посредством прямого предупредительного удара по некоторым из них пока еще конвенциональным оружием? Например, врезать за поставки ракет Киеву Чехии, руководство которой забыло завет погибшего в нацистском концлагере антифашиста Юлиуса Фучика – «Люди, я любил вас. Будьте бдительны!»
|
